А. А. Блок Балаганчик

Балаганчик Краткое Содержание Анализ

Александр Александрович Блок [1880–1921] Лирическая драма (1906)

Сквозное действие в «Балаганчике» — поиски жизни подлинной и верной себе — требует отказа от иллюзий, способности обнажить подлинное лицо персонажей. Освобождение от иллюзий и самообмана в приемах изображения действительности на сцене возникает как развитие и продолжение этого нравственного стремления. Условность формы здесь возникала естественно: наивность балагана, материализующего каждую метафору, понимающего каждую отвлеченность буквально (язык буквальности есть главный язык балаганной выразительности) сама собой приводила к ней. Но, доходя до предельной, казалось бы, наивности, до максимального простодушия в склонности все принимать буквально, балаган и обнаруживал всю свою площадную независимость, бескомпромиссность и нежелание принимать черное за белое. Изображая реальные отношения, балаган срывает покровы лицемерной благопристойности, за которыми скрываются обман, трусость, ложь, наглость или жадность. Народность балагана именно и проявляется в этой способности плебейского сознания, грубого и здорового, скомпрометировать жизненную практику обывателя, осмеять первую и оболванить второго. Стихия народного театра несла в «Балаганчике» нравственно оздоравливающее начало. Неподвластность балагана нормам бытового правдоподобия вполне отвечала идейным и эстетическим целям Блока, как и склонность балагана к метафорической образности с ее резкими чередованиями буффоно-комедийных и возвышенно-мистериальных приемов выразительности. Эстетика балагана соотносится с действительностью по совершенно особому принципу. Блок вполне улавливает этот принцип и пользуется им в «Балаганчике» сознательно и последовательно. В народном театре маски не претендуют изображать человека целиком. Они отвлекаются от противоречивой сложности человеческого образа, предлагая принимать за всего человека только отдельные схематизированные, индивидуально обезличенные его черты. Как фигуры, и Пьеро, и Арлекин, и Коломбина предельно абстрактны. Но в известном смысле они и предельно конкретны. Они конкретны в плане театральной традиции, характера своих взаимоотношений, своего художественного бытия. Сочетание отвлеченности и конкретности дает особую силу маске. При этих свойствах она легко становится двойником любого, даже сложно организованного человека. Маски в блоковском «Балаганчике» действуют как двойники неких людей, оставшихся за пределами сцены, в самой жизни. Но, в то время как маски свободно играют свой спектакль, люди не являются вполне свободными, наблюдая их. Они видят на сцене не другого, стороннего, отдельного от них человека, но нечто вынутое из них самих, из их жизни и их души и связанное с ними, как часть связана с целым. На подмостках балаганчика пошлая жизнь преображалась. Ничего не оставалось от ее надуманного благополучия, от преждевременно заявленного «счастья». Выступали, делались зримыми противоречия, которые прятали в себе прототипы. Балаган активизировал распад, саморазоблачение «материи», и эта способность отвечала глубоким устремлениям общественного и художественного мироощущения Блока. Уточняя в письме к Мейерхольду идейно-эстетическую суть своего замысла, Блок писал: «… Всякий балаган, в том числе и мой, стремится стать тараном, пробить брешь в мертвечине: балаган обнимается, идет навстречу, открывает страшные и развратные объятия этой мертвой материи, как будто предает себя ей в жертву; и вот эта глупая и тупая материя поддается, начинает доверять ему, сама лезет к нему в объятия: здесь-то и должен “пробить час мистерии”: материя одурачена, обессилена и покорена; в этом смысле я и “принимаю мир” — весь мир, с его тупостью, косностью, мертвыми и сухими красками, для того только, чтобы надуть эту костлявую старую каргу и омолодить ее: в объятиях шута и балаганщика старый мир похорошеет, станет молодым, и глаза его станут прозрачными, без дна». Персонаж, именуемый в пьесе Автором, — рыцарь «материи», ее апологет и идеолог, поэтому с ним балаган обращается наиболее жестоко.